Что случилось с моим прекрасным мальчиком?С нашей семьей?Что я сделал не так?Это вопросы, которые преследовали Дэвида Шеффа каждый миг на его пути в борьбе с пристрастием сына к наркотикам. Ник был очаровательным молодым человеком, веселым, спортсменом из университетской команды, отличником, которого обожали его младшие братья и сестры. А затем превратился в дрожащего призрака, который лгал, воровал и жил на улице. С обезоруживающей откровенностью Дэвид Шефф прослеживает первые предупреждающие знаки: отрицание, телефонные звонки в три часа ночи ("Это ты, сын? в полиции? в больнице?"), попытки реабилитации.Помощь Дэвида сыну превратилась в зависимость. Навязчивое беспокойство и стресс чуть его не сломили. Он исследовал все способы лечения, которые могли бы спасти сына, и не собирался отказываться от Ника.Эта история о зависимости подростка от родителя и родителя от ребенка. Хроника падения и возвращения надежды.По книге снят фильм с Тимоти Шаламе и Стивом Карреллом в главных ролях, он был номинирован на премии BAFTA и "Золотой глобус".От автора:Я лежал, вглядываясь в темноту, и моя тревога росла. Печально, но это состояние стало привычным. Вот так я ждал Ника годами. Вечерами, когда он не возвращался к оговоренному часу, я ждал, когда раздастся скрежет машины, выруливающей на подъездную дорожку. Потом наступала тишина. Ну наконец. Хлопала дверца машины, слышались шаги, щелчок открываемой входной двери. Несмотря на попытки Ника пробраться незаметно, шоколадный лабрадор Брут обычно встречал его тихим тявканьем. Или же я ждал, когда зазвонит телефон, но никогда не был уверен, что это Ник ("Привет, па, как дела?"), а не полиция ("Мистер Шефф, ваш сын у нас"). Всякий раз, когда он задерживался или не звонил, мне казалось, что произошла трагедия.Он мертв. Всегда — мертв.Но потом Ник появлялся, крадучись поднимался по лестнице на второй этаж, скользя рукой по перилам. Или раздавался звонок. "Прости, пап, я у Ричарда. Я заснул. Думаю, лучше здесь остаться, не хочется ехать домой в такую поздноту. Увидимся утром. Люблю тебя". Я чувствовал и ярость, и облегчение, потому что мысленно успевал похоронить его.
